… Однажды, примерно год назад, лента Фейсбука позвала нас с Катериной Сергеевной на психологический тренинг ‘Как разговаривать с людьми с посттравматическим стрессовым расстройством’.
‘Нам надо?’, – спросила я Катю.
‘Слушай, мы только и делаем, что разговариваем с людьми с посттравматическим стрессовым расстройством’, – сказала Катя.
‘Возможно, мировая наука успела придумать более действенные методы, чем твоё коронное ‘ну еееееб*ные пида*асы’ и ‘это пи*дец’? Пошли поучимся.’
Тренер был молод, активен, холен и психотерапевтически образован. ‘Ну что ж’, – оглядел он группу. ‘Кто вы и какие у вас ожидания от этого тренинга?’
Примерно половина группы оказалась женщинами с базовыми психологическим, желающими наносить пользу родине в госпитале. Женщины были восторжены и волнительны.
‘Ну вот, я прихожу и мы идём наряжать елку, и он говорит мне кучу комплиментов, а на следующий день обливает меня презрением, я не понимаю, что я не так делаю?’
‘Ведешься на раскачку на эмоции’, – вполголоса проговорила Катя.
Тренер посмотрел на неё с хорошо скрываемым недовольством.Вторую часть группы представляли собой женщины с вокзального пункта. Их было легко отличить по дергающемуся глазу.
‘Я все понимаю, они герои и бойцы’, – нервно комкала в руках платок одна из них – ‘но я не знаю, что делать, когда он пьяный и агрессивный’.
‘Пизд*ли’, – вполголоса прокомментировала Катя.
Тренер посмотрел с плохо скрываемым неудовольствием.
‘Ну что же вы’, – мягко сказал он. – ‘ведь можно же разобраться из-за какой травмы он пьёт?’
‘О господи’, – нервно сказала женщина – ‘у нас 500 человек в день, я б и рада разобраться, но…’
‘Я и говорю – пизд*ли’, – вполголоса сказала Катя.
Тренер сжал губы. Ну что ж, сказал тренер. Я понял, что основной задачей является – как понимать, что творится в душе у людей с ПТСР…
Мы потеряли дар речи. Секунд на 15. После этого мы синхронно его обрели и хором заорали.
‘Понимать?’ , – орали мы – ‘Каким х*ром кто-то из нас может понимать, что там творится? Откуда у нас релевантный опыт? Что мы можем тут понять?’
Так, спокойно, – сказал тренер. Я вообще не понял, почему вы такие агрессивные.
‘Это потому что у нас ПТСР, прикиньте’, – вежливо ответила я.
Женщины с базово-психологическим посмотрели немного нервно и попросили тренера продолжать. Итак, сказал тренер, – я щас перечислю схему вопросов, которые вы должны задать, чтобы понять, что на душе у человека, пережившего травму.
‘Хм, а из каких соображений вы думаете, что он будет на них отвечать?’, – спросила я.
Тренер скрипнул зубами. Это современная наука, сказал он. Итак, записываем…
– Ну что ж, сказал тренер, – а теперь, когда вы все записали – разобьемся по группам, выберем одного человека и зададим ему нужные вопросы.
– А давайте начнём с Жени, – потерла лапки моя группа. – ну раз уж она ближе всех к реальному объекту. Итак, Женя, а скажи, та боль, которую ты испытываешь, думая о войне, круглая или колючая? На что она похожа? В какой части тела она расположена?
О, это висящее в воздухе чувство кульминации событий и идеального момента…
– Идите нах*й. – тихим голосом сказала я.
———
PS. Через полгода мы пили кофе в реабцентре для атошников с женщиной с вокзального пункта. – Это был очень полезный тренинг, – сказала она. – Вот именно, – сказала она, – в том месте где вы рассказали про пизд*ли.
PPS Ещё через пару месяцев меня отволокли на плече в психотерапевтический центр для атошников и волонтеров. Так и так, сказала я. Ничего страшного, но вот так и так.
‘Ну как – ничего страшного?’ – сказала мне психотерапевт. – ‘Это пи*дец. Ну еееб*ные пид*расы! ‘
