Святочная сказка, посвященная вечным проблемам зла, коим оборачиваются рискованные игры с потусторонними силами, на которые у народа, собственно, вся надежда. Любое сходство персонажей с их реальными прототипами является притянутым за уши. В сказке традиционно встречается ненормативная лексика.
В президентской резиденции Межихерье встречают Старый Новый год. Все деревья в жилой части имения украшены гирляндами в виде маленьких светящихся кабанчиков, из умело замаскированных в искусственных сугробах динамиков звучит песня-медляк из криминального сериала Месть шлепера Мечту мою менты на зоне растоптали, в кустах у пеньковой дорожки кричит басом министр социальной политики Наталья Королявская, из далекой лесной чащи слышатся выстрелы из охотничьих ружей и довольное донецкое ржание.
Президент Виктор Федорович Януковеч, присев на подоконник, невидящим взглядом смотрит во двор из окна клубного домика. В руках он сжимает большую пыжиковую шапку, внутри которой смутно виднеются какие-то скомканные бумажки.
– Ну що, Виктор Федорович, нагадываю вам снову главные умовы, – бормочет за его спиной премьер-министр Николай Азиров, удобно развалившийся в кресле за богато накрытым столом. Язык главы правительства едва заметно заплетается. – В сивую давнину у ночь на Старый Новый гид молодые дивки гадали на жинихов, понаписавши их имена на клаптики папиру и поклавши их у пыжикову шапку. Потим шапку надивали на голову и выходили надвир у какое-нибудь глухое темное мисце. Хто шапку зирвет, тот и жиних.
– Чего? – переспрашивает Януковеч, бросая на Азирова подозрительный взгляд.
– Вікторе Федоровичу, – сладко говорит сидящая по левую руку от премьера народный депутат Анна Херман, – бамбетля можна збадати так. Давайте я зараз вдягну цього файного капелюшка на себе і піду дефілювати парком, а ви з мене його зірвете, і з цього моменту ми з вами будемо нерозлучні, як конкубант із креденсом.
За дверью раздается какой-то шум, и в следующий момент в нее с треском влетает расхристанная Королявская. Одно ухо министра социальной политики больше другого, а под глазом наливается синяк. Следом за ней входит нардеп Влад Лукьян с расцарапанным, но довольным лицом. В руках он держит мешок, покрытый заплатками дизайнерской работы.
– Сею-вею-посеваю, с Новым годом поздравляю! – пьяным голосом кричит Лукьян и принимается осыпать Януковеча просом из мешка.
– Виктор Федорович, храни вас господь! – восклицает Королявская и, тяжело рухнув за стол, наливает себе водки.
– Вы, блин, как слоны в помойной яме, – с досадой говорит Януковеч, отплевываясь просом. – У нас тут серьезное дело, как говорят, будущее страны решается&hellip, А что это у вас с мордами? Опять выясняли сосунки?
– Какие еще сосунки, я, бл*ть, замужняя женщина, – с наигранным возмущением говорит Королявская, опрокидывая в рот вторую рюмку и бросая сквозь ее дно томный взгляд на президента.
– Так, по морде дал пару раз, чтоб впредь работала лучше, – небрежно поясняет Лукьян и, усевшись рядом с Королявской, тоже наливает себе водки. – У Бонда нет изъян, наш Бонд – Владислав Лукьян!.. А что за дело у вас тут такое серьезное?
– Святочные гадания, – веско говорит Азиров. – Хочем знати, що, как говорится, будет с родиной и з нами. Шоб ты знал, у сивую давнину дивки шукали жиниха по полену. Для цёго дивка писала на клаптиках папиру имена жинихов и кидала их у сарай з дровами, а потом заходила туда и хапала выпадковое полено. Якщо у полена будет сучок, то жиних будет дуже сексуальный, а если два сучка чи больше, то страшно навить уявити&hellip,
В это время дверь в зал вновь резко распахивается, и в помещение, издавая утробные обезьяньи вопли, вкатывается странное низкорослое существо, одетое в зеленые штаны, желтую рубашку, красную жилетку, черную шапку-петушок и фиолетовые туфли с загнутыми носами. Несколько раз задумчиво курлыкнув, существо влезает на плечи Азирову и, выставив вверх руку с оттопыренными указательным и средним пальцами, азартно кричит в проем двери:
– Добби, давай уже вынимай палец из жопы!
Под ошарашенными взглядами гадальщиков в зал вбегает запыхавшийся губернатор Хорьковской области Миша Добби и принимается лихорадочно щелкать камерой мобильного телефона, снимая разноцветное существо во всех мыслимых ракурсах.
– Слухай, ты, мавпа, а ну-ка карколомно излазь из меня! – возмущенно кричит Азиров, безуспешно пытаясь стряхнуть с плеч неведомого гостя. – Виктор Федорович, глядите, у вас что-то збижало из вольеру!
– Отсоси у дирижабля, старый пердун, – презрительно говорит разноцветное существо и, покинув плечи премьера, усаживается за стол, где тут же наливает себе водки. – Ты, я смотрю, птица, так что ползай по полу и клюй свое просо, тебе ж насыпали!
– Ну ты, Геша, вещаешь! – восторженно говорит Добби, осторожно присаживаясь рядом. – Щас все попрячутся от тебя по углам!
– Ты, Миша, кончай тут мне чвакать-хуякать, – самодовольно говорит мэр Хорькова Геша Герпес, которого по этим словам сразу узнают все присутствующие. – Давай-ка сливай на Инстаграм все что нафоткал, люди ждут!
Мгновенно остывший Азиров смотрит на Герпеса с нескрываемым уважением.
– А вы знаете, Геша Адольфович, як у сивую давнину молоди дивки гадали на жинихов? – светским тоном говорит он, подливая мэру Хорькова водки. – Вони писали имена жинихов на клаптиках папиру и засовували их&hellip,
– В жопу! – перебивает его Геша. – Все херня!.. Слушай, Виктор Федорыч, а давай я вот так сяду, а ты вот так возле меня на полу приляжешь, а Миша нас сфоткает. Мы с Полканом на границе, ха-ха!
– Господин Герпес! Я замужняя женщина! – возмущенно говорит Королявская. – Я не позволю здесь&hellip,
Герпес мгновенно выхватывает из кармана баночку и обливает Королявскую зеленкой.
– Молчи, овца! Или ты птица? Так сиди на жердочке, а то я тебе щас харю начищу. Воды ей налейте кто-нибудь.
– Да не хочет она воды! – машинально кричит Добби.
Издав победное улюлюканье, Геша Герпес запрыгивает на люстру и начинает на ней раскачиваться, поджав под себя ноги и кидаясь в людей прихваченными со стола бананами.
– Снимай, Миша, снимай! – кричит он.
В это время в комнату вваливается куча народу – это друзья Саши Януковеча и примкнувшие к ним желающие подружиться возвращаются с охоты.
– Обезьяна! – с порога заполошно кричит Саша и, мгновенно вскинув винтовку, стреляет в раскачивающегося на люстре Гешу. Однако тот с удивительным проворством успевает в последний момент спрыгнуть на пол и, брызнув в лицо Стоматолога зеленкой, скрыться под столом. Вслед за ним туда же бросается губернатор Добби. Из-под стола раздаются характерные щелчки, сопровождаемые вспышками фотокамеры.
– Сынок, не стреляй, это хорьковский мэр Геша Герпес, – устало говорит президент. – Пусть перебесится.
– Да ты что, батя, это сам Геша Герпес?! – восторженно всплескивает руками Саша. Бросив ружье, он наклоняется к столу и, приподняв скатерть, кричит в темноту: – Геша! Геша! Я твой поклонник!
– Пошел нахер! – раздается из-под скатерти. – Сначала вынь палец из жопы, птица петух!
– Во дает! – радостно говорит Саша. – Такой непосредственный, такой модный&hellip, Батя, а подари его мне, а? Я ему самый красивый вольер сделаю. Брусья там оборудую, перекладины всякие, качельки, чтоб было где порезвиться, зеркальце&hellip,
– Ну, забирай, – задумчиво говорит Батя, – только придется тогда и Добби брать до кучи. Без Добби Геша быстро захиреет&hellip, Надо два поводка, вот что. Чечечетов!
– Я! – кричит Чечечетов, вскакивая из-за стола.
– Головка от х..я! – шутливо отзывается из-под скатерти Геша Герпес.
Все присутствующие громко смеются, в том числе и сам Чечечетов.
– В общем, это, Чечечетов, давай, срочно организуй два хороших поводка, один желательно с намордником, как говорят.
– И головешки! – назидательно подняв палец, добавляет Чечечетов. – И головешки!
– Что за головешки? – удивленно спрашивает министр МВД Захерченко, провожая взглядом фигуру стремительно покидающего зал Чечечетова.
– Милиция у нас, как обычно, ни хрена не знает, – глумливо констатирует главный налоговик Клизменко, вытирая жирные руки о скатерть. – Кто-нибудь, передайте мне вон того молочного поросенка.
– Аааааааа! – внезапно кричит вице-премьер Ложкул, вскакивая из-за стола. – Меня кто-то укусил за ногу!
– Завали хлебало, птица, – раздается из-под скатерти, – твое место в петушатнике.
– Он голоден, – с легкой тревогой в голосе говорит Януковеч, – бросьте ему что-нибудь.
Ложкул поспешно бросает под стол палку конской колбасы. Из-под стола немедленно раздается чавканье, утробное урчание и щелканье фотокамеры. Ложкул на всякий случай высыпает следом блюдо с картошкой и наливает на пол большую лужу кетчупа.
– Ну шо, коли все тут нарешти, кгм, угомонилися, давайте ж нареште закинчим гадати, – с легкой укоризной в голосе говорит Азиров. – В сивую давнину дивки гадали на жинихив, понаписавши их имена на клаптики папиру и ишли купатися у баню, а затим выбигали на вулицу голяка и чекали, какая рука их схопит за якусь частину тила. Якщо схопит за седницу, жиних будет очинь сексуальный, а якщо при цем еще и дистанет свою цюцюрку&hellip,
– Николай Янович, я замужняя женщина! – с пьяным возмущением восклицает Королявская. – И я не позволю в моем присутствии&hellip, Аааааа! Убери от меня свою цюцюрку, чертова тварь!
– Хайло зашей, птица. Ты же курица, вот и клюй что насыпано.
– А на что гадаем, братва? – светским тоном интересуется секретарь СНБО Андрей Клюв, непринужденно меняя тему разговора. – Женихи тут, вроде, уже у всех есть.
– Гадаем мы на то, що будет з родиной и з нами, – веско напоминает Азиров. – Як складется наше спивтрудничество з МВФ, як скоро мы змижем узаконити одностатевые шлюбы и куды ж нас все-таки выведет зовнишнеполитический вектор&hellip, До речи, а де наш министр зовнишних сношений пан Лошара?
– Да, где этот гребаный дипломат? – злобно говорит Влад Лукьян, наливая себе водки. – Я хочу дать ему в рыло.
– Его порют на конюшне, – миролюбиво объясняет Януковеч. – Ну что, Яныч, приступим, как говорят, к финальному обряду?
– Та мабудь шо да, – задумчиво почесав лысину, говорит Азиров, наливая себе водки. – За моим сигналом выймайте один з клаптиков папиру из шапки, как девка у сивую давнину. И шоб при цёму в этом зале була повна тиша.
– Пускай там все молчат нахуй! – раздается из-под стола.
В зале повисает гробовая тишина.
– Мижна, – командует Азиров.
Януковеч непослушной рукой достает из шапки бумажку и разворачивает ее.
– Ни хрена не разгонишь, – читает он вслух. Лицо президента стремительно бледнеет.
– Дивно, – бормочет Азиров. – Я такого ни на одном клаптике не писал&hellip,
– И что это значит? – удивленно спрашивает Захерченко.
– Наша милиция, как всегда, на ручнике, – ухмыляется Клизменко, доедая молочного поросенка и пододвигая к себе блюдо с курицей-гриль. – Спасибо, что за нее есть кому думать, правда, Андрей Петрович?
Секретарь СНБО Андрей Клюв нервно улыбается и наливает себе водки. Президент Януковеч вырывает у него из рук графин и выпивает его из горлышка.
– Что же теперь делать, как говорят? – упавшим голосом спрашивает он и бессильно падает в кресло, обнимая штандарт.
– Давай по новой, Витя, все хуйня, – уверенно говорит над его головой чей-то авторитетный голос.
Все поднимают глаза вверх и обнаруживают, что на люстре над президентом задумчиво покачивается Геша Герпес.
– Все вот это ваше гадание – фуфло и дилетантизм чистой воды, – изрекает мэр Хорькова. – Известно, что настоящее гадание надо проводить в местах сосредоточения потусторонних сил. И крестики все с себя поснимайте, обереги всякие, – они отпугивают духов-прорицателей. Вот так.
Герпес, перехватившись за люстру ногами, ловко снимает с шеи большой золотой крест и бросает его на стол. Крест с грохотом падает на пустой графин, и тот рассыпается на осколки.
– А что за место такое с потусторонними силами? – заинтересованно спрашивает Януковеч, стаскивая с себя цепь с крестом.
– Кладбище, – с неприятной улыбкой отвечает Герпес.
(Продолжение следует)
Василий РЫБНИКОВ
Источник: censor.net.ua
Dnepr.com
