… Я тролль, я тролль – думаю я. – Я маленький зеленый тролль. Тролли живут под мостами. Это отличный мост. Вон, там еще опора свободна, я построю там себе домик и буду жить до конца войны. Я никуда не хочу из-под этого уютного, надежного моста – развязки на окружной Донецка…
– А поехали на Зенит, – говорит в потолок машины Алекс.
– Да ты сдурел? – немедленно отвечает Сова, – ничего, что мы договаривались ехать по штабам и сидим тут у тебя в машине в трусах, с веслом и без броников? Какой тебе Зенит?
– Уволю, – обещает Алекс, – вы что, боитесь, истерички?
– Конечно, боимся, – отвечает Сова, – мы ж вообще-то в здравом уме в отличие от некоторых. И на войну пришли не для того, чтобы героически самоубиться на радость всему фейсбуку. Ты идиот? Арта лупашит по всему сектору, Зенит простреливается вдоль и поперек, мы голые и без броников, а ты тут понты колотишь.
– А у меня есть броник, – отвечает Алекс. – Уволю.
– Короче, – резюмирует Сова. – Без броников на Зенит мы не поедем. Хочешь ехать – едем на Опытное, одалживаем у Вовы-минометчика экип, но я все равно считаю, что это самоубийство.
Вова-минометчик согласен с Совой. Он молча вытаскивает из дому броники и вдруг говорит хриплым голосом – Я еду с вами. Ну его, я себя не прощу, я еду с вами.
Втроем в брониках на заднем сиденьи неудобно. А если выскакивать? – думаю я… Нет, лучше об этом не думать…
– А как правильно проезжать эту посадку? – светским тоном интересуется Алекс.
– Быстро! – рявкают хором Сова и Вова.
… Мы второй час сидим под мостом. От моста до Зенита полторы минуты, если, конечно, жать тапку в пол, ну а кто ж не жмет тапку в пол, когда мост виден со всего Донецка…
– По машинам! – мы ныряем в машину. – Отбой, Зенит под огнем. – По машинам! – Отбой, Зенит под огнем…
Я тролль, я тролль, я маленький тролль…
– Ладно, – говорит командир опорника под мостом. – Надоели вы мне, самоубийцы чертовы. Я щас ударю по ним, и у вас будет ровно полторы минуты, пока они прячутся… По машинам!
АГС взрывает гулким эхом относительную тишину в узком пространстве под мостом. Машина с визгом срывается с места и мягкой петлей уходит на развязку. Я успеваю увидеть строй многоэтажек Донецка.
– Зачем я вас сюда привез, – шепчет Вова на переднем сиденьи. – Нах*я я вас сюда привез, щас нас убьют нах*р, нах*я я вас сюда привез…
– Вова, заткнись, без тебя тошно! – резко рявкает Сова…
Машина останавливается перед воротами. Ворота закрыты. На воротах – кружевной узор дырок. Красиво, – заторможенно думаю я… Лопатки под броником сжимаются в ожидании удара в спину… Я чувствую, всем телом чувствую, как кто-то неторопливо прицеливается по открытой всему городу белой машине…
… Вова выпрыгивает из машины и бежит к воротам… – Открывай, мать твою через колено, открывай! Ты меня знаешь, свои, открывай, нас щас у*бут нахер, внутри расскажу кто и зачем… – Ворота медленно, плавно открываются, машина въезжает внутрь… Мы выходим…
Я оглядываюсь по сторонам. Пейзаж кругом апокалиптический. Разрушенные здания, искалеченные деревья, порванные мешки с землей…
– Женя! – я лечу за мешки – Идиотка, это не птицы поют!
И только тут я слышу жалобное пение пулеметных пуль.
——
Через полтора года мы будем щелкать лицом на блокпосту совсем в другом секторе в ожидании сопровождения, и вдруг узнаем в бойце на карауле человека из Вовиной минометки, и Вова вылетит к нам, и тут приедет наше сопровождение и будет рычать на Вову ‘кто ты такой и зачем тебе наши девочки’, и мы, конечно, пообещаем заехать на обратном пути, и, конечно, заедем, и все, кроме меня напьются коньяка, а я буду тащить машину через мокрый снег по заледеневшей дороге и ругаться, на чем свет стоит, и орать на них ‘вы меня на Зените не добили, так щас хотите’, и патрульная полиция Северодонецка остановит меня за грубейшее нарушение, но посмотрит в мои измучанные глаза и молча отпустит, но конечно, с нами опять ничего не случится. Как всегда.
