… Девочка плачет, шарик улетел…
– Он специально! – воплю я. – Он специально мой шарик упустил! Взял подержать и упустил!
– Мышка, ну не реви. – отвечает дед. – Ну что же делать, упустил и упустил. Бывает. Идем, ребята тебя обещали на метеозонде поднять.
Я немного успокаиваюсь. Шарики у всех, а метеозонд один. Впрочем, ничего интересного, толстый канат поднимает меня на метр в высоту и я спрыгиваю деду в руки.
– Дед, – говорю я. – Слушай, а вот наверное же День Победы когда-нибудь перестанут отмечать? Ну мы ж не отмечаем каждый год победу при Бородино, правда?
– Вот же ж пытливый ребенок, – говорит дед. – Я так думаю, перестанут отмечать, когда нас уже не будет. Ну, это ж наш праздник, а не ваш…
– Или у нас будет свой, – подпрыгиваю я, цепляясь за руку, дед ходит быстро, несмотря на протез.
– Нет, Мышь, – говорит дед. – Не говори глупостей. Ничего такого. Никогда больше.
Весь город – в гордых, нежных, волнующихся, победных тюльпанах.
… Тяжелый Урал медленно, почти на цыпочках крадется по грунтовке, пытаясь не съехать в цветы – здесь почему-то традиция такая, сажать цветы вдоль дорог. Невозмутимый боец в кузове поправляет баллистические очки, продолжая смотреть на наш маленький бус с высоты своей взрослой машины. Тетка на клумбе разгибается от своих тюльпанов и провожает нас взглядом. На горизонте привычно тяжело бухают Пески.
– Вот же ж, елки, – говорю я, – кругом война, а у нее тюльпаны.
– Ну а шо делать? – говорит Катя. – хоть тюльпаны.
Няша вырывается на оперативное пространство и топит по трассе, обгоняя невозмутимый Урал. Я цепляюсь взглядом за рекламный щит.
– Ніколи знову, – читаю я. – Слушай, местные власти вообще долбанутые, интересно? Получше места для “Ніколи знову” не нашлось?
– Та да, – отвечает Катя.
В машине повисает сонная тишина. Лень говорить, лень думать, лень все. Ребенок С. плавно гонит машину по трассе. Красные ленты ложатся справа и слева. Весь Донбасс – в гордых, нежных, волнующихся, победных тюльпанах. Ніколи знову.
…ее утешают, а шарик летит.
