Больше месяца в Киеве на Майдане продолжаются акции протеста. За это время власти несколько раз пытались разогнать митингующих, пока безуспешно. Но это не значит, что таких попыток не будет в будущем, признаков диалога властей с Майданом пока нет. Главным орудием в ее руках оказался милицейский спецназ ‘Беркут’ и солдаты Внутренних войск МВД. Один из бойцов ВВ срочной службы на условиях анонимности рассказал корреспонденту ЛІГАБізнесІнформ о том, что происходит по ту сторону Майдана, что переживают и чувствуют 19-20-летние парни в черной солдатской форме.
– Солдаты внутренних войск – что за люди?
– Все как и в жизни – есть хорошие, с которыми в разведку можно идти, а есть отстой. Есть толковые ребята, а есть и такие, что два на два не умножат. Бывают мажоры с отцами-генералами.
– Какое отношение к солдатам со стороны командиров?
– Есть настоящие офицеры, но их меньшинство. В армии ты – пушечное мясо. Этого не скрывают и даже подчеркивают. Постоянно пугают плохой характеристикой. Для тех, кто после армии планирует работать в правоохранительных органах, она важна. Постоянно давят на сознание. Отпуск, который положен по закону, нужно заслужить.
– Как вас тренируют?
– Раз в неделю выезжаем на полигон на стрельбы. Из оружия – автоматы, снайперские винтовки, гранатометы. Но основной упор на тренировках – разгонять толпу. Отрабатываем разные построения – черепаха, монолит, клин. Тренируемся в полном обмундировании со щитами. ‘Кийком сверху бей!’ – по команде наносим удар воображаемому противнику. Могут ночью по тревоге поднять, выдать снаряжение и марш – отрабатывать разгон толпы. Гоняют так, чтобы лишних мыслей в голове не оставалось.
– А как ты думаешь, почему так происходит?
– Мне кажется, стоит задача: подготовить покорных исполнителей для разгона людей – бери щит, дубинку и бей.
– Солдат до сих пор используют для строительства генеральских дач?
– Ремонт сделать капитану или майору, огород вскопать – это в порядке вещей. Если ты в чем-то специалист – лучше это скрывать.
– Как кормят?
– Ужасно. Ребята видели процесс приготовления квашеной капусты. В бочку закинули нормальную и гнилую вперемешку – плохое выкидывать не принято. Затем сверху грязными берцами все это спрессовали. Вонючую рыбу дают, есть невозможно. Тушенку из стратегических запасов 1970-х годов. Печенье, которому неизвестно сколько лет. Мясо – я бы такого собаке не дал. По всему видно, что на тендерах кто-то хорошо заработал. Единственное, что съедобно – каши. ‘Догоняемся’ простым хлебом.
– Как вас собирают на выезд?
– Выдают экипировку в зависимости от целей и задач. Иногда – со щитом, шлемом, бронежилетом и КЗРН (комплексная защита рук и ног, – ред.), иногда – без. Выдают пээры (ПР – палка резиновая, – ред.), наручники и газовые баллончики. Если выезд на митинг, то, конечно, выдают полный комплект. За каждую вещь расписываешься. Иногда спим прямо в обмундировании в ожидании команды. Затем – грузят в автобус и отправляют на место.
– Огнестрельное оружие выдают?
– Нет, никогда.
– Вас привозят на акцию. Что дальше?
– Сидим в автобусе до поступления команды ‘на выход’. Если акция массовая, то берем щиты. Но не обязательно используем – дополнительная защита может оставаться в автобусе, если в ней нет надобности. Дают команду – идем туда, куда скажут. Строимся, разделяем митингующих, защищаем подходы к административным зданиям.
– Что чувствуешь, глядя на людей перед собой?
– Что я могу чувствовать? Стоишь, как идиот, в полной броне, а мог бы спокойно спать в это время. Единственное желание – всех послать. Но я понимаю, что те, кто стоит сейчас на Майдане – они не хотят беспорядков, они не провокаторы. Провокаторы бросались камнями на Банковой, таранили грейдером. А те, кто на Майдане – они просто хотят другую страну. Так вот мы – те, кто в оцеплении – тоже хотим другую страну и хотим в Европейский Союз. Я такой же, как и они. Я был по ту сторону баррикад. А сейчас меня призвали. Это не значит, что я кого-то предал или у меня изменились жизненные приоритеты и ценности. Но я принял присягу. Когда поют гимн – в душе пою вместе с ними.
– А подпевать вслух нельзя?
– Запрещены любые контакты. Разве что, если никто не видит.
– Ты видел, как избивали людей на Майдане, на Банковой?
– Устав прямо запрещает наносить удары по голове, конечностям, спине. Применять силу можно в разумных пределах по мягким частям тела. Это все прописано в законах и уставе. Нельзя бить берцами лежащих. Сопротивляется – надень наручники. Бить нельзя.
– При каких обстоятельствах можно применить силу?
– Специальные средства позволяется использовать лишь в случае угрозы твоей жизни. При этом ты должен предупредить нарушителя, что ты сейчас применишь силу, если он не исправится.
– Если бы была команда стрелять в людей?
– Однозначного ответа быть не может. Приказы обсуждению не подлежат. Но все зависит от обстоятельств. Если бы дали команду стрелять по мирным демонстрантам – нет, никогда. Это убийство.
– Те, кто применял излишнюю силу против митингующих, – они должны понести наказание?
– Они нарушили закон, нарушили человеческие нормы. Если они могут избить студента на Майдане, разбить ему голову – разве можно их считать после этого нормальными? Мы присягали на верность народу, а не политикам, которые это разрешили. Но на службу призывают разных людей. Кто-то приходит и с пээром в руках тешит свои комплексы. Такие люди здесь тоже есть. Но остальным важно помнить, что рано или поздно все закончится и мы должны оставаться людьми.
– Что можешь сказать о ‘Беркуте’?
– Иногда вместе патрулируем. Встретить адекватного человека среди них – редкость. Мы – служим, они – работают. Вот и все. Они вечером едут домой, мы – в часть.
– Как вас кормят на выезде?
– Иногда выдают сухой паек, обычно это хлеб и сало. Перед выездом на кухню отправляют кого-нибудь, кто приготовит. Затем – заносят в автобус, раздают. Когда стоим долго, могут привезти полевую кухню с горячей едой – первое, второе. У каждого есть свой персональный котелок, кружка и ложка.
– В туалет как и куда ходите на акциях?
– Как придется. Но обычно везде, куда ездим, есть туалеты, так что без крайностей. По одному ходить нельзя – только если хочет большая часть группы. Тогда старший ведет группу справить нужду. Если большинство в туалет не хочет, то приходится терпеть.
– Что в службе самое трудное?
– Отсутствие справедливости. Во всем. Масса ситуаций, когда тебя смешивают с дерьмом. Это не имеет отношения к тренировкам и воспитанию духа. Если ты пытаешься бороться с этим – ломают нарядами, унижают. В итоге ты голодный, хочешь спать, все тебя злит. Программирование ненависти. Тебя ломают, пока ты не смиришься и не станешь без раздумий делать все, чего от тебя хотят. Мне кажется, что изменить ситуацию снизу невозможно. Читаешь уставы, законы – все отлично. Но это все не выполняется. Надо менять не солдата, а систему.
Петр Шуклинов
